Вадим Ротенберг

АЛЬТЕРНАТИВА ВОЙНЕ И КАПИТУЛЯЦИИ.

В преддверии выборов руководители левого лагеря во главе с Бараком избрали, по-видимому, в качестве основной тактики запугивание населения - запугивание глобальной войной и жесткими санкциями со стороны "цивилизованного мира". Опыт международного вмешательства в противостояние сербов и мусульман (именно так) в одной из провинций суверенной Югославии, на первый взгляд, заставляет серьезно отнестись к этим угрозам и может оказать дополнительное деморализующее влияние на еврейское население. Под угрозой войны и международного вмешательства нас хотят вынудить согласиться на капитуляцию- никак иначе не назовешь удовлетворение всех претензий банды Арафата, которые теперь уже включают возвращение потомков арабских беженцев, регулярно пополняющих ряды террористов, в наши города, отказ не только от Храмовой горы, но и от Стены плача, ликвидацию поселений в тех местах, которые никогда раньше не были заселены арабами. Барак справедливо полагает, что только согласие израильтян на капитуляцию может сохранить у власти его и его коллег.

Поэтому необходим тщательный анализ ситуации во всех ее аспектах, и я надеюсь, что анализ этот покажет достаточно убедительно, что проводимая левым истеблишментом политика, во-первых основана на ошибочных ожиданиях и представлениях, а во-вторых имеет очень ясную альтернативу. Аспектов ситуации очень много, и чтобы не делать статью невозможно длинной я постараюсь изложить их в форме тезисов, каждый из которых может быть раскрыт более подробно и аргументировано.

1. Левый истеблишмент, в своем большинстве, не хочет потерять страну и не хочет отдать власть в Израиле Арафату. Поэтому сегодня все "архитекторы Осло", от Переса и Бейлина до Сарида, категорически высказываются против массового (!) возвращения арабских беженцев. Левый истеблишмент хочет сохраниться у власти. Виктор Фульмахт был совершенно прав, когда утверждал в своей статье "Территории и обмен на власть" ("Вести" 27 июля 1999 года), что во имя захвата власти левая верхушка согласна отказаться от контролируемых нами (и необходимых для нашей безопасности) территорий и уничтожить поселенческое движение, ибо такое развитие событий нанесет невосполнимый удар по самосознанию правого лагеря и полностью его деморализует. Но было бы ошибкой предположить, что, утвердившись у власти, нынешние левые изменят курс и сделаются патриотами - как их предшественники Бен-Гурион и Голда Меир. Дело в том, что нынешние лидеры не сопоставимы с основателями государства по масштабу личности и уровню одаренности, к власти пробивается все большее количество ничтожеств, и поэтому они заинтересованы не только в деморализации правого лагеря, но и в деморализации всего населения страны. По своему уровню и масштабу они не могут руководить нацией с высоким чувством собственного достоинства и с высокими духовно-этическими ценностями. По отношению к людям с такими ценностями они чувствуют комплекс неполноценности. Это психологический закон. Именно в этом комплексе корень их ненависти к поселенцам . Именно отсюда исходит стремление обесценить и дискредитировать всю историю сионистского движения, проявленное левыми "новыми историками" и "интеллектуалами" и поддержанное левым истеблишментом. Тотальная деморализация населения, формирование мелкой и интересантской психологии, низведение всего населения до уровня левых лидеров - единственное условие, при котором эти лидеры будут чувствовать себя спокойно и уверенно на вершине власти. Капитуляция перед требованиями Арафата - самый простой и быстро достижимый способ такой массовой деморализации.

Однако при этом, как я уже сказал, уничтожение страны отнюдь не входило в планы левых лидеров. Просто они полагали, что у них и у мафиозной банды Арафата цели совпадают. Арафат должен был получить самое, с точки зрения истеблишмента, вожделенное - власть и неограниченный контроль над финансами в палестинском государстве , а левый истеблишмент - такую же власть над деморализованным и отказавшимся от идеалов сионизма населением Израиля. Левые лидеры, как это часто и бывает у мафионеров, обладают хорошим чутьем на себе подобных и инстинктивно чувствуют, что по характеру интересов, уровню циничности и масштабу личности соратники Арафата им действительно близки. Левые даже не кривили душой - они предлагали Арафату во всех отношениях выгодную сделку, на которую охотно пошли бы сами на его месте. Но они совершенно не учли разницы в национальной психологии. Это то, о чем предупреждал Жаботинский: в отличии от левого истеблишмента, у арабов есть идеалы, и исчезновение Израиля относится к числу идеалов, а вовсе не является просто фигурой пропаганды. То, что левые лидеры считали взаимовыгодным компромиссом в общем бизнесе, для арабов всего лишь признак слабости и сигнал к увеличению давления. Арабы никогда не могли бы во имя добрососедских отношений и не будучи принужденными силой отказаться от чего-то что им уже принадлежит - будь то их святые места или отдельные поселения. А если это так, то в соответствии с психологическими законами они не в состоянии представить себе, что кто-то другой готов отказаться от этого добровольно. Для арабов это значит только, что этот кто-то не может свои интересы защитить - следовательно, с его интересами и считаться не нужно. Арабские лидеры могут быть так же аморальны и циничны как наши левые вожди - но они все же другие, и этого левый истеблишмент долго не мог понять.

2. Когда после самых щедрых предложений Барака в Кемп-Дэвиде Арафат начал войну, левые в первый момент впервые растерялись. Они почти единодушно заявили, что у них больше нет партнера. Эта непосредственная и не очень продуманная реакция более всего убеждает меня в том, что до этого момента они и впрямь видели в Арафате партнера - не по установлению истинного мира, разумеется, а по деморализации населения и разделению власти. Это было партнерство мафиозных групп, преследующих сходные цели, и вдруг левый истеблишмент усомнился в добросовестности второй стороны - уже, казалось бы, полностью купленной. Но признание, что партнера нет (и не было) влечет за собой целый ряд далеко идущих последствий. Оно означает, что необходимы жесткие реакции на агрессию. Оно означает, что договор в Осло был ошибкой. Что совершившие эту ошибку должны уступить власть. Что поскольку они игнорировали все предупреждения они должны быть отданы под суд. И когда левый истеблишмент осознал эти последствия, произошло качественное изменение его позиции: он перешел от ошибки к сознательному преступлению. Для того, чтобы избежать этих последствий, непосредственно угрожающих его власти и благополучию, он решил пожертвовать долговременными интересами страны. Арафату восстановили статус партнера. Нам говорят, что мир заключают с врагом. Но ведь Арафат нарушил все имевшиеся договоренности, в том числе обязательство не использовать оружие в период мирного процесса. С таким врагом, продемонстрировавшим нежелание соблюдать уже достигнутые соглашения, нельзя вести себя как на первых этапах переговоров - мир с ним возможен только после его капитуляции. Тем не менее была проявлена готовность идти на максимальные уступки (кроме тех, которые приведут к немедленному исчезновению страны, например открытие границ для палестинских беженцев) - лишь бы не признать, что путь был ошибочным. Поскольку было очевидно, что население не поддержит эти уступки, было решено поставить страну в условия перманентного деморализующего террора и затяжной войны. Ничем кроме сознательного стремления к этому нельзя объяснить:
- Пассивность нашей армии, которая даже не оккупировала находящуюся формально в зоне нашего контроля и заселенную христианами деревню под Иерусалимом, из которой систематически обстреливается Гило, хотя самим мирным населением деревни эта оккупация приветствовалась бы,
-Упорное нежелание нанести прицельные удары по военным формированиям палестинцев,
- Продолжение снабжения автономии горючим, электричеством и финансами,
-Разговоры о том, что у нас нет другого партнера, кроме Арафата (привезенного левыми из Туниса). Это примерно так же остроумно, как если бы в 1940г. Черчилль объяснял бы своему народу, что у него нет другого партнера, кроме Гитлера, и надо продолжать переговоры несмотря на обстрелы Лондона.
Только заинтересованностью правящей элиты в продолжении войны в целях всеобщей деморализации, и в ее завершении на капитулянтских условиях можно объяснить эту политику поощрения агрессора. Той же цели служит нынешняя пропаганда. Прекрасно зная, что соседние арабские государства (Египет, Иордания) не хотят глобализации конфликта и большой войны, и ждут, что Израиль эффективно и быстро подавит этот опасный палестинский очаг заразной инфекции , правительство пугает нас большой войной.

3. Война действительно может начаться вопреки желанию наших соседей если мы и дальше будем демонстрировать слабость. Наша слабость, неспособность и нежелание защищаться служат безусловным стимулом агрессии против нас, повышает энтузиазм палестинцев и арабов в целом и уменьшает возможности вменяемых арабских лидеров (если таковые еще остались) удерживать ситуацию под контролем. На протяжении всех лет существования Израиля только его репутация - репутация страны, готовой на безоглядно жесткую реакцию на любую агрессию - эту агрессию предупреждала. Каждый раз, когда мы отступали от этого принципа и этого образа, начиналась война. Шестидневной войны не было бы, если бы Израиль сразу и жестко отреагировал на перекрытие судоходства и оккупацию Синая Египтом. Только наша длительная нерешительность и надежда на переговоры привела в конце концов к консолидации окружающих арабских государств и сделала неизбежной большую войну. В 1973г. к войне привело только наше упорное нежелание замечать подготовку к войне Египта, которое было по-видимому расценено как наша слабость. Парадоксальным образом, чем в большей степени мы демонстрируем намерение считаться прежде всего с нашими интересами и серьезную готовность к отпору при любом нарушении этих интересов, тем больше шансов на сохранение мира. Напротив, чем больше мы демонстрируем миролюбие и готовность понять наших врагов в ответ на их агрессию, тем больше шансов на начало войны. Такова специфика нашего региона, совершенно не похожего на современную Европу. Впрочем, в Европе 30-х годов ситуация была такой же, и с теми же последствиями. Именно попытки умиротворения Гитлера любой ценой сделали войну неизбежной.

4. Нам говорят, что мы не можем противопоставлять себя Америке и Европе и должны подчиниться их требованию заключения мира ценой многочисленных уступок врагу (ибо Арафат очевидный враг и этого не скрывает). Только тогда, якобы, наши цивилизованные друзья сами позаботятся о соблюдении наших интересов. Это глупость или ложь. Никто и никогда не заботится об интересах тех, кто не находит в себе сил и мужества позаботиться самому о своих интересах. Таких всегда игнорируют. В 67 г. нам не помог бы никто (американцы готовились эвакуировать в лагеря на Кипре евреев, которые уцелеют), а в 73 г. был открыт воздушный мост с оружием лишь после того, как Голда Меир намекнула, что в состоянии отчаяния мы прибегнем к экстраординарным мерам. Верно, Европа и Америка имеют серьезные интересы в нашем регионе. Мы находимся в эпицентре глобальных экономических интересов, и очень серьезные силы заинтересованы в спокойствии здесь любой ценой, включая наше исчезновение с карты, если эта цена будет не слишком дорогая. (интересующихся могу отослать к очень интересным публикациям Барри Хамиша в Интернете). И именно поэтому, исходя из своих,и только своих, интересов, они прислушаются к нам лишь тогда, когда мы ясно дадим понять, что во имя самосохранения и безопасности мы готовы пойти на любое, самое серьезное обострение ситуации, и если что-то будет угрожать нашему существованию, мы ни перед чем не остановимся. Тогда, и только тогда, наши друзья прекратят давление на нас, сочтя это прагматически неоправданным, и начнут искать иные способы решения конфликта - не за счет наших интересов. Ведь все компетентные лица прекрасно понимают что мы не агрессоры, но при любой другой нашей позиции им гораздо легче и проще решить все проблемы за наш счет, как это и пытался делать Клинтон. Мы можем заставить с собой считаться только если они будут уверены что нежелание считаться с нами обойдется гораздо дороже. Такова политическая реальность в нашем гуманном мире, где все серьезные политики знают, что мы жертва агрессии, но делают вид,что не понимают этого. По счастью, мы не Сербия, и при нашей твердой позиции мир быстро поймет, что намного дешевле не доводить нас до крайних, безоглядных решений. Мы не допустим второй Катастрофы только если дадим понять, что она станет всеобщей.

5. Проблема, однако, именно в твердой позиции. Левый истеблишмент никогда ее не продемонстрирует просто потому, что это равнозначно признанию своей глобальной ошибки и утрате власти. Но готовы ли к такой позиции признанные правые лидеры? Мы не слышим от них таких однозначных заявлений, и это создает у многих ощущение безнадежности. Есть впечатление, что правые лидеры, даже после очевидного провала всего мирного процесса все еще склонны играть в политические игры.

Разумеется, голосовать придется за Шарона. Другого варианта нет. За него и проголосуем. Но Арик Шарон уже обещал, на радостях в случае избрания и по личной просьбе Щаранского, немедленно после избрания создать правительство национального единства, т.е. с участием всех вышеобозначенных национал-капитулянтов. Получается буквальная материализация шутки из "Беседера": "Мивца избирательной компании: Выбираем из двух зол меньшее - большее зло получаем в подарок".

Между тем альтернативой этому "мирному процессу" и неибежно вытекающей из него большой войны может быть только ясное заявление, что процесс этот закончился, что Арафат с его бандой партнерами не являются и мы будем поступать с ними по законам военного времени. Нас спрашивают - что делать с палестинцами, им же нельзя давать израильское гражданство, но якобы нельзя и не давать, оставаясь демократической страной. Наш ответ должен быть однозначным и простым. У нас уникальная ситуация. Палестинцы декларируют свое желание уничтожить нас, и шанс на это резко возрастет, если они получат право избрания депутатов в Кнессет. Как уже стало ясно, они получат в этом стремлении поддержку значительной части арабских граждан Израиля и уже избранных ими арабских депутатов Кнессета- даже вопреки истинным интересам этих граждан, просто в силу неумолимой логики развертывающегося процесса уничтожения Израиля. Но наше право на существование как еврейского государства и как народа выше их права на гражданское равноправие - и именно исходя из гуманных соображений. Право на существование, на жизнь, - и право голоса - несопоставимы. Не мы им угрожаем уничтожением, а они нам. К сожалению, наше право на самозащиту и предотвращение очередной катастрофы включает как обязательное условие и ограничение палестинцев в гражданских правах, и военный контроль над территорией до реки Иордан. Альтернативы этому пока нет. Те палестинцы, которые не согласны удовлетвориться широкой автономией с самоуправлением (но без армии и без влияния на внешнюю и внутреннюю политику Израиля) должны поискать себе другую страну.

6. Сегодня я знаю по крайней мере одного серьезного и ответственного лидера, достаточно интеллигентного, чтобы думать над фундаментальными проблемами нашего существования на этой земле и в то же время достаточно решительного, чтобы осуществить крутой, но необходимый поворот в политике. Лидера, для которого идеология - это не пустой звук и не объект спекуляций. Лидера, который в союзе со всеми здоровыми силами нации может преодолеть деморализацию и остановить движение к очередной катастрофе. Этот лидер - вождь движения "Зо арцейну" Моше Фейглин. Не верьте огульным обвинениям этого человека в экстремизме - просто он достаточно ясно видит реальную ситуацию и достаточно ответственен и смел, чтобы не скрывать от себя и других то, что он видит. Вы можете убедиться в этом, прочитав его книгу "Там, где нет людей…". (Есть ее перевод на русский язык.) Прислушайтесь к тому, что он говорит в статье "Война идеалов", напечатанной в журнале "Некуда":

"Борьба, развернувшаяся сегодня между самими евреями, это столкновение разных мировоззренческих позиций, это война за определение национального идеала…Является ли нашей целью построение единственного в мире Еврейского государства, или цель - это государство-убежище для евреев, безликое государство для всех его граждан? До сих пор побеждал идеал национальной мимикрии: мы сделали все возможное, чтобы ассимилировать народ Израиля как нацию. Проблема в том, что, стремясь стать "такими же как все прочие народы мира", мы не стали такими же. Каждый народ уникален, а мы стали безликими, стали хуже других, стали никакими. Как говорили наши мудрецы, если еврей отбрасывает свое еврейство и ассимилируется, то он не становится от этого неевреем, а становится хуже любого неевреея. Действительно, какой другой народ поступил бы так же со своими святынями? Однажды в наших руках нежданно оказалась Храмовая гора. И что же? Мы тут же убрали оттуда израильский флаг, чтобы никто, не дай Бог, не подумал о воссоздании Храма."

"Сиюминутное тактическое решение неразрывно связано с основной целью политика, его идеалом. Не международное давление заставило Моше Даяна убрать израильский флаг с Храмовой горы, просто его идеал (как и идеал всех руководителей государства Израиль с момента его основания) в корне отличается от нашего. Когда мы победим в войне мировоззрений, тактические решения появятся сами собой. В то же время любая тактика, пусть даже самая хитроумная, ничего не сможет изменить, пока общество руководствуется нынешними изжившими себя идеалами."